Отец, Алексей Сергеевич Морошкин, родился 20 января 1903г. на станции Подсевы Октябрьской железной дороги. В 1904г. семья переезжает в г. Порхов. Трудовую деятельность начал в 1918г. на железнодорожном транспорте. С 1920г. по 1928г. учился в Ленинградском институте инженеров путей сообщения и с 1925г. одновременно служил в Управлении Северо-западной железной дороги в Ленинграде. Институт окончил в 1928г.
В 1925г. женился на моей матери, Евгении Андреевне Андреевой, студентке медицинского вуза. Она родилась в городе Порхове в 1904г. Там же окончила гимназию и поступила в Ленинградский медицинский институт. В Ленинграде с отцом они жили в порховском землячестве. 12 мая 1928г. у них родился мой брат Виктор. Свою трудовую деятельность в качестве инженера отец начал с зам. начальника 13 участка службы пути станции Витебск. Потом были станции Невель, Новосокольники, Смоленск, Можайск, Орша, Минск, Старая Русса и, наконец, Ржев.
В1939г. отца назначают начальником службы пути Калининской железной дороги. Всего до войны было 17 переездов. После первого перед матерью стояла проблема: либо ехать с отцом, либо кончать медицинский институт (она закончила четыре курса ). Она выбрала первое, правда в автобиографии пишет, что бросила по состоянию здоровья.
В 1932г. родился второй сын Владимир - это я. Меня уже рожать она поехала в свой родной город Порхов. Там же, в Порхове, я был крещен. Крестной моей стала двоюродная сестра матери Мария. Крестить тогда по советским правилам было нельзя, ибо проводилась политика атеизма. Поэтому обряд совершался тайно. Отец и мать об этом не знали. Отец в это время работал в Новосокольниках, поэтому в моих метриках указано место рождения Новосокольники Западной области.
О нападении немцев на нашу страну мы узнали в 6 часов утра 22 июня. Отца вызвали на работу, и по телефону он сказал матери ' Женя, война'. Начались бомбежки города. Мы переместились ночевать в бомбоубежище. Но недели через две нам это надоело, и мы просто ложились дома под наружные стены, чтобы взрывная волна окно пронесла мимо нас, ну а если бомба попадет в дом - то так тому и бывать.
После того как немцы взяли Великие Луки, встал вопрос о срочной эвакуации. Был организован эшелон с отправкой в четыре утра и сопровождением истребительной авиации. С собой разрешалось брать только один чемодан. До Москвы эшелон шел без остановок. Через три дня мы прибыли на станцию Туймазы Башкирской АССР. Перед эшелоном стояло море подвод. На какую подводу сядем - туда, откуда она, и повезут. И попали в глухомань - деревня Клетья Шаранского района в 40 км от станции. Школа только начальная. А Виктор должен был идти в 7 ой класс. Пришлось нам перебираться в деревню Преображенка в 3км. от Шарана. Поскольку из деревни все мужики ушли на фронт, и рабочих рук не хватало, в битве за урожай пришлось участвовать не только матери, но и Виктору, и даже мне. Виктор работал, как заправский крестьянин, в том числе, пахал на лошади, молотил зерно. В 1942г. у него было заработано трудодней больше, чем у нашей хозяйки. Ну а я в страду возил снопы на арбе с поля на гумно.
Зерно сушили в банях почти всю зиму и отвозили на санях на станцию в элеватор. В это время на станцию Туймазы приехали мамины сестры: Катерина и Клава. И мама стала ездить к ним. Тетя Катя работала бухгалтером в заготконторе, и иногда им давали копыта от коров, из которых мама варила студень. Чтобы попасть на станцию, она бралась за доставку зерна на элеватор. К саням очень часто пристегивали двух молодых коней, которых нужно было сдать в воинскую часть. Подводы, на которых ехали колхозники, ускачут вперед, а темнело быстро. И за материными санями, сопровождая ее почти всю дорогу, бежали волки - ждали, когда можно напасть. Молодые кони, чуя волков, пугались и вскакивали на сани, мешая управлять и тормозя движение.
Волки в это время в Башкирии свирепствовали во всю. В деревне они забирались в овин через крышу. Зарежут овцу, вытащат ее через крышу, выпьют кровь, а овцу бросят посередине деревенской дороги. Первый год хозяйки их не брали, говорили, что если их есть, то волком завоешь. А хозяйский дед научил мать: «Ты, Женя, на них не смотри, тащи овцу на двор, шкуру я тебя научу как снимать, ее надо вернуть хозяйке, а мясо поруби, посоли и в бочку». Хозяйка сначала ворчала на мать: «Волком выть будете», а потом, смотрим, мясо из бочки исчезать стало.
Первый год жили впроголодь, продали почти все вещи (это с учетом того, что отец прислал две корзины вещей нам вслед ). Второй год уже имели свой огород, и кое -что давали на трудодни в колхозе.
Весной 1943г. перебрались жить на станцию Туймазы к родным матери. Перед этим купили козу Зойку.
К концу августа 1943г. отец прислал пропуск для проезда в г. Ржев, где в то время находилось управление Калининской железной дороги, и в выделенном товарном вагоне, вместе с еще несколькими семьями, мы отправились в путь. Путь лежал через Москву. Там нас встретил отец и окольными путями, на машине, привез на станцию Подмосковную, где поселил нас в путейской казарме, правда, в отдельной квартире.
На Подмосковной я пошел учиться в 4-ый класс железнодорожной школы, а вечерами и летом пас коз в Тимирязевском парке. Их уже было две и еще козел. А весной было много козлят. Молоко нас спасало от голода. Так продолжалось до 1947г., пока я не поступил в техникум.